Неточные совпадения
— По времени Шалашников
Удумал штуку новую,
Приходит к нам приказ:
«Явиться!» Не явились мы,
Притихли, не шелохнемся
В болотине своей.
Была засу́ха сильная,
Наехала
полиция...
— Ишь лохмотьев каких набрал и спит с ними, ровно с кладом… — И Настасья закатилась своим болезненно-нервическим смехом. Мигом сунул он все под шинель и пристально впился
в нее глазами. Хоть и очень мало мог он
в ту минуту вполне толково сообразить, но чувствовал, что с человеком не так обращаться будут, когда
придут его брать. «Но…
полиция?»
— Губернатор приказал выслать Инокова из города, обижен корреспонденцией о лотерее, которую жена его устроила
в пользу погорельцев. Гришу ищут,
приходила полиция, требовали, чтоб я сказала, где он. Но — ведь я же не знаю! Не верят.
— А вот во время революции интересно было, новые гости
приходили, такое, знаете, оживление. Один, совсем молодой человек, замечательно плясал, просто — как
в цирке. Но он какие-то деньги украл, и
пришла полиция арестовать его, тогда он выбежал на двор и — трах! Застрелился. Такой легкий был, ловкий.
Девушка встретила его с радостью. Так же неумело и суетливо она бегала из угла
в угол, рассказывая жалобно, что ночью не могла уснуть;
приходила полиция, кого-то арестовали, кричала пьяная женщина,
в коридоре топали, бегали.
— Мне рассказала Китаева, а не он, он — отказался, — голова болит. Но дело не
в этом. Я думаю — так: вам нужно вступить
в историю, основание: Михаил работает у вас, вы — адвокат, вы приглашаете к себе двух-трех членов этого кружка и объясняете им, прохвостам, социальное и физиологическое значение их дурацких забав. Так! Я — не могу этого сделать, недостаточно авторитетен для них, и у меня — надзор
полиции; если они
придут ко мне — это может скомпрометировать их. Вообще я не принимаю молодежь у себя.
— Избит, но — ничего опасного нет, кости — целы. Скрывает, кто бил и где, — вероятно,
в публичном, у девиц. Двое суток не говорил — кто он, но вчера я пригрозил ему заявить
полиции, я же обязан!
Приходит юноша, избитый почти до потери сознания, ну и… Время, знаете, требует… ясности!
— Вчера был веселый, смешной, как всегда. Я
пришла, а там скандалит
полиция, не пускают меня. Алины — нет, Макарова — тоже, а я не знаю языка. Растолкала всех, пробилась
в комнату, а он… лежит, и револьвер на полу. О, черт! Побежала за Иноковым, вдруг — ты. Ну, скорее!..
А через два дня после того, как она уехала,
приходил статский, только уже другой статский, и приводил с собою
полицию, и много ругал Марью Алексевну; но Марья Алексевна сама ни
в одном слове не уступала ему и все твердила: «я никаких ваших делов не знаю.
Что тут винить с натянутой регуловской точки зрения человека, — надобно винить грустную среду,
в которой всякое благородное чувство передается, как контрабанда, под полой да затворивши двери; а сказал слово громко — так день целый и думаешь, скоро ли
придет полиция…
Я веселее вздохнул, увидя, что губернатор и прокурор согласились, и отправился
в полицию просить об облегчении силы наказания; полицейские, отчасти польщенные тем, что я сам
пришел их просить, отчасти жалея мученика, пострадавшего за такое близкое каждому дело, сверх того зная, что он мужик зажиточный, обещали мне сделать одну проформу.
Опасность могла только быть со стороны тайной
полиции, но все было сделано так быстро, что ей трудно было знать; да если она что-нибудь и проведала, то кому же
придет в голову, чтоб человек, тайно возвратившийся из ссылки, который увозит свою невесту, спокойно сидел
в Перовом трактире, где народ толчется с утра до ночи.
— Нет, вы видели подвальную, ее мы уже сломали, а под ней еще была, самая страшная:
в одном ее отделении картошка и дрова лежали, а другая половина была наглухо замурована… Мы и сами не знали, что там помещение есть. Пролом сделали, и наткнулись мы на дубовую, железом кованную дверь. Насилу сломали, а за дверью — скелет человеческий… Как сорвали дверь — как загремит, как цепи звякнули… Кости похоронили.
Полиция приходила, а пристав и цепи унес куда-то.
Забирают обходом мелкоту, беспаспортных, нищих и административно высланных. На другой же день их рассортируют: беспаспортных и административных через пересыльную тюрьму отправят
в места приписки,
в ближайшие уезды, а они через неделю опять
в Москве.
Придут этапом
в какой-нибудь Зарайск, отметятся
в полиции и
в ту же ночь обратно. Нищие и барышники все окажутся москвичами или из подгородных слобод, и на другой день они опять на Хитровке, за своим обычным делом впредь до нового обхода.
…Абаза здесь был, когда
пришла горькая весть о Севастополе. Плохо наши правители и командиры действуют. Солдаты и вообще Россия — прелесть! За что эти жертвы гибнут
в этом потоке. Точно, прошлого царя можно назвать незабвенным, теперь бедная Россия поплачивается за его
полицию в Европе.
Полиция вообще наскучивает, и теперь пришлось поплатиться за эту докуку. Грустно — тоска! — Все-таки верю
в судьбу безответной Руси.
Она
пришла к нему на четвертый день его болезни, застав его совершенно одинокого с растерявшейся и плачущей Афимьей, которая рассказала Лизе, что у них нет ни гроша денег, что она боится, как бы Василий Иванович не умер и чтобы ее не потащили
в полицию.
Оставаясь
в городе, он стал осаждать Полиньку беспрерывными требованиями вспомоществования,
приходил к ней, заводил дебош и, наконец, обратился к
полиции с требованием обязать жену к совместному с ним сожительству.
— Ванька-Встанька только что
пришел сюда… Отдал Маньке конфеты, а потом стал нам загадывать армянские загадки… «Синего цвета, висит
в гостиной и свистит…» Мы никак не могли угадать, а он говорит: «Селедка»… Вдруг засмеялся, закашлялся и начал валиться на бок, а потом хлоп на землю и не движется… Послали за
полицией… Господи, вот страсть-то какая!.. Ужасно я боюсь упокойников!..
— Нечего, нечего разглядывать, — сурово приказал Симеон, — идите-ка, панычи, вон отсюда! Не место вам здесь:
придет полиция, позовет вас
в свидетели, — тогда вас из военной гимназии — киш, к чертовой матери! Идите-ка подобру-поздорову!
— От его превосходительства Сергея Григорьича (имя Абреева) прислан мне запрос через
полицию, чтобы я
прислал мой формулярный список для определения меня
в полицеймейстеры.
Жрец Фемиды, обругав еще раз земскую
полицию, отправился и через несколько минут
прислал требуемое от него дело, а Вихров между тем, написав к доктору отношение, чтобы тот прибыл для освидетельствования тела умершей крестьянки Анны Петровой, сам, не откладывая времени, сел
в почтовую повозку и поехал.
Вот лозунг, к которому
пришла вся наша либеральная партия, et tant qu'elle restera dans ces convictions, la police n'aura rien а у redire! [и пока она будет на том стоять,
полиция ни
в чем не сможет ее упрекнуть (франц.)]
Вас надули при покупке, вы дались
в обман, не потому, чтоб были глупы, а потому, что вам на ум не
приходило, чтобы
в стране, снабженной
полицией, мошенничество было одною из форм общежития...
Приду я
в полицию — первое дело: «Подавай пачпорт!
Он вспомнил, как во дни его юности его вывели mit Skandal und Trompeten, [со скандалом и шумом] из заведения Марцинкевича, и не мог
прийти в себя от сердечной боли, узнав, что тот же самый прием допущен мосьИ Кобе (chef de suretИ, [начальник охранной
полиции] он же и позитивист) относительно отцов «реколлетов» 56.
— Поди скажи, коли что нужно,
в полицию бы
пришел; а теперь некогда, — решил городничий.
— Подьте, теперь некогда, ужо
в полицию велел
прийти, — повторила девка, возвратившись.
Из прочих канцелярий чиновники также слышали что-то вроде того, и двое писцов губернского правления, гонимые прежним вице-губернатором,
пришли в такой восторг, что тут же,
в трактире, к удовольствию публики, принялись бороться — сначала шутя, но, разгорячившись, разорвали друг у друга манишки, а потом разодрались
в кровь и были взяты
в полицию.
Все подробности этого события дошли и до
В.Н. Бестужева, который собрался идти и пристрелить актера Сологуба, так его осрамившего, но
в это время
пришла полиция и, не выпуская на улицу, выпроводила его из Пензы. Таково было наше первое знакомство.
Кормились объявлениями два мелких репортерчика Козин и Ломоносов. Оба были уже весьма пожилые. Козин служил писцом когда-то
в участке и благодаря знакомству с
полицией добывал сведения для газеты. Это был маленький, чистенький старичок, живой и быстрый, и всегда с ним неразлучно ходила всюду серенькая собачка-крысоловка, обученная им разным премудростям. И ее и Козина любили все.
Придет в редакцию — и всем весело. Сядет. Молчит. Собачка сидит, свернувшись клубочком, у его ноги. Кто-нибудь подходит.
— Еще ругается, пропоец этакий!.. Ну,
приди ты у меня
в другой раз, я те спроважу
в полицию! — проговорил ему вслед солдат; письмо Янгуржеева, впрочем, он отдал Лябьевым, от которых через горничную получил новое приказание никогда не принимать Янгуржеева.
Но другой вопрос, о том, имеют ли право отказаться от военной службы лица, не отказывающиеся от выгод, даваемых насилием правительства, автор разбирает подробно и
приходит к заключению, что христианин, следующий закону Христа, если он не идет на войну, не может точно так же принимать участия ни
в каких правительственных распоряжениях: ни
в судах, ни
в выборах, — не может точно так же и
в личных делах прибегать к власти,
полиции или суду.
А он — не понял, да
в полицию и заяви на меня, ну, сейчас
приходит околоточный: «Вы Лобковичу-еврею дали денег?» — «Дал».
Писарь из
полиции приходил, тайно вызвал меня и упрекал, что опять я пустил
в дом подозрительного человека.
Ему давно было известно, что у меня много знакомых среди самых отчаянных обитателей подземелий «Утюга» и «Старого оврага», с которыми я за «семикаторжным» столом его трактира не раз водку пивал: и Беспалый, и Зеленщик, и Болдоха, и Степка Махалкин, родной брат Васьки Чуркина, меня не стеснялись, сами мне давали наперебой материал и гордились, перечитывая
в газетах свои сообщения, от которых
полиция приходила в ужас.
Полиция, с своей стороны, распорядилась точно так же, как и Елпидифор Мартыныч: из денег она показала налицо только полтораста рублей, которые нужны были, по ее расчету, на похороны; остальные, равно как и другие ценные вещи, например, брошки, серьги и даже серебряные ложки, попрятала себе
в карманы и тогда уже послала известить мирового судью, который
пришел после того на другой только день и самым тщательным образом описал и запечатал разное старое платье и тряпье Елизаветы Петровны.
Когда
полиция пришла, Елпидифор Мартыныч сдал ей деньги и вещи и самое покойницу
в полное распоряжение, а сам уехал, говоря, что ему тут больше нечего делать.
Тем не менее мы не сразу
пришли в уныние, а тоже попробовали: и
в земские собрания ездили, стараясь, по возможности, сообщить полемико-политический оттенок вопросу о содержании лошадей для чинов земской
полиции, и
в качестве мировых судей действовали, стараясь извлечь из кражи мотка ниток на фабрике какой-нибудь политический принцип. Все мы испробовали, но нигде не обрели"политики", а взамен того везде наткнулись на слово: тоска! тоска! и тоска!
Мы
пришли в Керчь поздно вечером и принуждены были ночевать под мостками с пароходной пристани на берег. Нам не мешало спрятаться: мы знали, что из Керчи, незадолго до нашего прихода, был вывезен весь лишний народ — босяки, мы побаивались, что попадём
в полицию; а так как Шакро путешествовал с чужим паспортом, то это могло повести к серьёзным осложнениям
в нашей судьбе.
— Я не смею с вами спорить.
В таком случае, если вы не хотите представить ее
в полицию, то пользуйтесь ею, как вам угодно: заколите, когда желаете, ее к Рождеству и наделайте из нее окороков, или так съедите. Только я бы у вас попросил, если будете делать колбасы,
пришлите мне парочку тех, которые у вас так искусно делает Гапка из свиной крови и сала. Моя Аграфена Трофимовна очень их любит.
Крутицкий. Ай, ай, ай! Что я слышал-то, что я слышал! Что затевают! Что девают! Вот она, жизнь-то наша! Убить сбираются, ограбить! Уберег меня бог, уберег. А я вот услыхал, ну и спрячусь, сам-то и цел буду. Ну, и пусть их
приходят, пусть замки ломают.
Приходите,
приходите! Милости просим! Немного найдете. Мы и дверей не запрем! Хорошо бы их всех, как
в ловушку, а потом кнутиком. Иголочку бы с ниточкой мне поискать. Ну, да еще поспею. Приводи гостей, Петрович, приводи! А я пока вот
в полицию схожу. (Уходит).
Ну, написали
в газете;
пришла полиция, санитарный, — дал я им всем вместе двадцать пять целкачей, и вот тебе, — он обвел рукою круг
в воздухе над головой своей, — видал?
Чаще всего из города
в Заречье являлась
полиция: с обысками, если случалась кража, ради сбора казенных повинностей, описи слободских пожитков за долги и для укрощения частых драк; всякие же иные люди
приходили только по ночам, дабы посетить «Фелицатин раишко».
Она быстро направилась к мосту, ей уже казалось что это самое умное — пойти ночевать к Жукову: к нему не посмеет
прийти Вавило, и
полиция —
в случае чего — постеснится беспокоить ночью важного человека.
—
Полиция обязана
прийти, коли убийство сделано! — нахмурившись, заявил Четыхер. — Я порядки знаю —
в пожарной команде служил…
Бросилась было к городничему с намерением пожаловаться на мужа, но там ее дежурный солдат не пустил, потому что градоначальник
в то время спал, и сказал ей, чтоб она
пришла вечером
в полицию.
Мирович. А, да, вот что-с! Вы на закон думаете опираться?
В таком случае убирайтесь, откуда
пришли, и
приходите сюда с
полицией, а иначе я вас
в подворотню мою заглянуть не пущу.
По времени
в келейку ее три-четыре таких же старых девок наберется, заведут они «общежитие», — смотришь, маленький скиток
в деревне завелся: и моленная
в нем и служба вседневная, покуда
полиция, проведав про богомолок, не разгонит их по своим местам, откуда которая
пришла.
— Иван Алексеич! — крикнул чиновник
в воздух, как бы не замечая Волдырева. — Скажешь купцу Яликову, когда
придет, чтобы копию с заявления
в полиции засвидетельствовал! Тысячу раз говорил ему!
— Ты не туда, братец,
пришел. Ты иди на Нижнюю улицу, там тебе укажут, а здесь казначейство, милый мой! Ты иди
в полицию.